Книга чёрных мгновений

24 декабря 2021, 09:00 ::: Культура и общество

Каждый, кто учился в первой школе, слышал об учительнице математики Лидии Петровне. Эта пожилая женщина обладала настоящим талантом к преподаванию, на её уроки ходили с удовольствием. Она доходчиво объясняла темы, а своей тёплой ласковой улыбкой, добрыми шутками располагала к себе. Всех привлекала ее невероятная харизма и самоотдача, готовность помочь в постижении такой важной, но в то же время сложной науки. Позже всех учителей выходила из здания школы: готовила выпускников к экзаменам, да и вообще дополнительно она занималась с любыми желающими. В движениях женщины никогда не было даже намёка на спешку, как и неаккуратности или неуклюжести. И домой она возвращалась не торопясь, наслаждаясь пешей прогулкой. Иногда её встречал супруг Анатолий Егорович. Мужчина закончил престижный медицинский вуз, а после осел в этом провинциальном городке, где и стал работать педиатром.

И Лидию Петровну, и Анатолия Егоровича Михаил знал с детства. Помнил он и их болезненного, пугливого сына Васю, своего ровесника. Эта семья жила по соседству. Пытаясь освежить в памяти воспоминания, молодой человек напряжённо вглядывался в окно, которое бликовало, отсвечивало лампами купе. Оставалось всего около часа до прибытия. До столь неприятного и уже окончательного прощания.

Лидия Петровна была для некогда 12-летнего Миши наставником, именно она привила ему любовь к точным наукам. Учительница всегда искренне радовалась успехам мальчика, в отличие от его безразличной, холодной матери. Даже в школу они нередко ходили вместе. Супругом женщины же Миша восхищался. Врач. Да не абы какой! Всегда серьёзный, не любитель пустых разговоров, человек действия. О каких только подвигах педиатра подросток не слышал. Словом, замечательные люди, образцовая, дружная семья. Именно такой она была в глазах ребёнка. Но, странное дело, уже повзрослев, Михаил видел их только безликими фигурами, лишенными

каких-либо характеристик. Размытые тени. Как ни старался, не мог вспомнить черты их лиц, цвет глаз. Только Вася почему-то точно запечатлелся в памяти. Хилый, бледный мальчик с печальным и отстраненным взглядом. Он не мог, как остальные дети, четко излагать мысли и по большей части молчал.

Однажды июльским вечером, когда дневная жара сошла на нет, Миша, сидя на старой деревянной скамейке и гладя лежащую рядом дворовую кошку, заметил вдруг неподалеку странный силуэт. Маленький и причудливый, неподвижный, еле различимый в тусклом свете фонаря. Приглядевшись, мальчишка увидел сына своей учительницы, тот был в безразмерном желтом свитере, длинных и мешковатых штанах. Миша удивленно хмыкнул, можно было пересчитать по пальцам все разы, когда ему попадался на глаза Вася. А тут еще и вечер, 10 часов как-никак. Соседский парнишка в нерешительности застыл у недавно покрашенной Анатолием Егоровичем калитки, боязливо озираясь вокруг. «Точно зверь затравленный», — подумалось тогда Мише. Нетвердым шагом, словно крадясь, сын Лидии Петровны вышел во двор. Казалось, вот-вот ринется бежать, так напряжен и сосредоточен он был. Возможно, и побежал бы, но все произошло так быстро. Торопливый топот, стук туфель, скрип двери и калитки, совсем не тот теплый взгляд преподавателя, ледяной тон, звонкая пощечина, грубая, стальная хватка, а он уже и не сопротивлялся… Смирился, ведь, как она и сказала, «дом только один». Оставшись так и никем не замеченным, Миша продолжил сидеть: «Интересно, а когда мама придет?».

«Тогда я впервые приоткрыл книгу черных мгновений и чужой семьи всего лишь волею случая», — прервал ход своих воспоминаний молодой человек в купейном вагоне. «Черные мгновения…», – глухо продолжил он, проводя пальцем по запотевшему стеклу. — «Неудивительно, что она задерживалась в школе допоздна. Неудивительно, что сына с ЗПР, которого она так стыдилась, в итоге отдали в интернат».