Надежда

12 января 2022, 11:00 ::: Культура и общество

Женя сидел на кровати, расположенной вдоль стены, недалеко от двери, ведущей в коридор. Он колупал пальцем известку и, прикусив губу, буравил взглядом до тошноты яркие красные настенные часы. 6 утра. Сквозь марлевые занавески на окнах проступал мягкий розовый свет. На еще четырех койках спали мальчишки. Оставался целый час до подъема, до противно-веселой мелодии, доносящейся из каждого громкоговорителя.

Шумно вздохнув, 12-летний Женя встал с постели и, нагнувшись, открыл дверцу прикроватной тумбочки. В ней не было никаких дорогих предметов: самое важное всегда нужно держать при себе, иначе оно может запросто перекочевать к новому хозяину. Но и особо значимых вещей подросток не имел, только под подушкой — набор цветных карандашей. В тумбе же: сахарный сухарик, оставшийся после вчерашнего полдника, мыло, зубная щетка, потрепанное черное перо, несколько ручек и тетрадей. Окинув задумчивым взглядом содержимое шкафчика, мальчик достал оттуда наполовину исписанный черновик и авторучку. «Все равно уже не засну, как и вчера, как и неделю назад», — рассудил он и, тихо скрипнув дверью, вышел в пустой коридор.

Такие немногочисленные моменты, когда можно побыть одному, наедине со своими мыслями, Женя очень ценил. Не слышно стука ботинок и туфель о кафель, надоедливого топота по лестнице, пронзительного смеха, чужих дрязг и выговоров. Нет необходимости притворяться общительным парнишкой, который совсем не скучает по дому. Он сразу понял, на какие темы здесь наложено табу… А ведь порой так хочется с кем-нибудь поговорить, просто высказаться, но разве можно? Покажешь свою слабость, а потом засмеют или, что еще хуже, будут постоянно напоминать, тыкать тебе твоими же словами. Поэтому только и остается прокручивать прошлое в мыслях. Или иногда во снах, таких детальных и реалистичных и поэтому болезненных. Для мальчика не было ничего хуже пробуждения после приятной ночной иллюзии, содержащей обрывки воспоминаний о доме. Он

не так сильно боялся кошмаров с монстрами, чем-то похожими на воспитателей и окружающих его детей, как видений из прошлого, из-за которых утро становилось ненавистным, бьющие в глаза лучи солнца предательски напоминали: «ТЫ ЗДЕСЬ». А там, во сне, на скрипучей кровати сидит мама: у нее заскорузлые ладони, реденькие черные волосы с сединой у макушки, ясные глаза. Слегка наклонив голову, она смущенно улыбнется и скажет: «Енька, я ненадолго уезжаю, потерпи немножко». А потом тихо добавит: «Может, если все гладко будет, как раз и переедем туда с концами. И работа рядом…».

Подойдя к подоконнику, мальчик первым делом дотронулся до радиатора — теплый. Тогда он сел на пол, прижавшись спиной к отопительному прибору, и раскрыл взятую с собой тетрадь. Женя без замедления начал писать на пожелтевших страницах, заполнять их неразборчивым, только ему понятным почерком. Иногда он откладывал в сторону ручку, на несколько секунд погружаясь в раздумья, а затем щелкал пальцами и продолжал излагать на бумаге свои мысли. А как еще избавиться от навязчивых опасений, выплеснуть сильные и порой противоречивые эмоции? Каждый из мальчишек выбирал свой способ, нередко деструктивный, в виде постоянных драк и словесных перепалок.

Сосед Жени Лева направлял всю обиду и злость на вещи, в особенности казенные: рвал обои, разбивал цветочные горшки, разрисовывал шторы, словом, всячески портил имущество. И делал он это незаметно, временами подставляя неугодных ему ребят, в основном детей помладше или тех, кого здесь именовали «новичками». Так и Женя однажды стал без вины виноватым.

Вспомнив Леву, мальчик нахмурился, крепко сжал тетрадь в руках. В памяти сразу всплыла колкая фраза: «Надеешься, ждешь ты зазря, новичок…». Разве надежда может быть напрасной? Неужели-таки «зазря»? Женя встал с пола, положил черновик на подоконник и уставился невидящим взором на грязную точку на оконном стекле. «За мной она рано или поздно

приедет, нужно… подождать», — в очередной раз убеждал себя он. Мальчик представлял, что это непременно должно произойти рано утром, когда все еще спят. Так, чтобы он исчез из этого интерната неожиданно, ни с кем не попрощавшись. «А все барахло я бы здесь и оставил бы, даже карандаши, уж кому-то нужнее будет», — со злорадством подумал подросток.

Взглянув на заснеженный двор, Женя глубоко вздохнул. Ему хотелось сейчас оказаться на улице, хватать ртом свежий морозный воздух, бездумно лежать в снегу и… не чувствовать запах этого серого дома, не видеть этих узких коридоров и нарисованных на стенах улыбающихся непонятных существ. Подростку очень нравилась зима, Новый Год, когда небольшая квартирка была наполнена хвойным ароматом, украшена гирляндой и «дождиком», а мама готовила любимый мясной пирог. И пусть в Деда Мороза Женя не верил, он всегда радовался наступлению праздника, любил наряжать ель, класть под нее картонную коробку с конфетами и самодельными фигурками из соленого теста, вытягивать заранее подготовленные мамой бумажки с предсказаниями.

Вдруг послышались приближающиеся голоса и стук каблуков: две воспитательницы поднимались по лестнице. Оживившись, подросток тут же направился в комнату, стараясь не шуметь, он осторожно сел на край кровати и замер. Остальные еще спали. «Может, ко мне?», — с волнением подумал Женя и выжидающе посмотрел на полуприкрытую дверь. Но шаги постепенно стихли, через пять минут все пространство наполнила утренняя мелодия, ознаменовавшая начало очередного дня. Очередной надежды.